Напряжение росло с каждым мгновением, и вместе с ним росли ответная ненависть к людям и страх. Холодный, липкий, всепроникающий страх, подавляющий сознание. Ее порвут здесь на части только за то, что она принадлежит к другому народу. Это в столице эльфы могут свободно разгуливать по улицам, не опасаясь удара в спину. Здесь же, в глуши, все иначе. Быть может, выйди Анари на улицу, ее тоже не посмели бы тронуть, потому что официально эльфы считаются дружественным народом и союзниками. Но у каждого свои правила. Кто-то считает детей леса сказками, кто-то приглашает остроухих менестрелей выступить в их заведения - подороже и посолиднее. А завсегдатаи конкретно этой едальни терпимостью к малым народам не отличались, и не могли стерпеть такого осквернения святая святых, как присутствие дрянного эльфа в одном с ними помещении. О, люди! Анариэль вспомнила свое видение и ужаснулась. А разве не так же поступила она сама когда-то? Или не совсем она... Не важно! Так чего же желать теперь от простых смертных? Но если она умрет сейчас, не успев ничего объяснить Марку, все будет напрасным. Значит, умирать нельзя. Девушка глубоко вздохнула, стиснув в пальцах кинжал и медленно обводя глазами поле будущей битвы. Нет, бойни... Битвы она не выдержит. Надо бежать, но эльфы не убегают... от смертных.
Помощь пришла внезапно. Никто, и в меньшей мере сама эльфийка, не предполагал, что юноша, до этого стоявший столбом у двери, вмешается. Да еще так. На его речь обернулись все, и тишина стала еще более пронзительной.
- Пошел прочь, сопляк, - презрительно сплюнул тот, что стоял ближе всех, вытягивая нож. - Уйди сам, и никто тебя не тронет.
Эти слова прозвучали как сигнал к действию. Кольцо вокруг эльфийки стало теснее, в нем замелькала сталь. Нежелающие принять участие в развлечении сбились у дальней стены, делая ставки. Анари едва не выронила кинжал, так вдруг дрогнула рука. От страха сердце билось слишком быстро и где-то в районе живота. Неужели все это на самом деле? Они правда способны убить ее - вот так просто, ни за что, только потому, что она оказалась не в том месте не в то время?!
- Э! Только не в моем заведении! - возмутился хозяин таверны, пытаясь растолкать столпившихся мужиков.
- Не боись, все оплатим, - бросил кто-то, и хозяин, поняв бесплодность попыток, ретировался за стойку.

Если до этой минуты у Анариэль еще была какая-то слабенькая надежда на спасение, то после слов незнакомого юноши она резко погасла. Все. Теперь их точно убьют. Обоих. От неприкрытой наглости подстрекатель бойни слегка обалдел, и это дало окруженным пару секунд. Эльфийка бросила отчаянный взгляд на горе-спасителя: "Зачем?!". Нет, конечно, она была благодарна ему за попытку, где-то глубоко в душе. Очень глубоко, на чувства сейчас не осталось ни сил, ни времени. От мелькающих повсюду ножей и ухмылок кружилась голова. А как же, должно быть, чувствуют себя те, кто идет на бой, зная, что уже не смогут вернуться? Эльфийку обдало холодом ужаса, она содрогнулась и непроизвольно прижалась к спине заступника. Впрочем, в следующую же секунду отстранилась, держа расстояние - необходимо помнить, кто она. А она дочь леса, княжна, и не имеет права погибать в схватке с тупым смертным мужичьем посреди грязной таверны. Ради тех людей, что остались наверху и, хочется верить, ждут ее! Быть может, кто-то из них догадается в этот момент спуститься сюда и поможет? Но Анари тут же одернула себя - что, мало воспоминаний о прошлом, хочешь еще и в настоящем погубить кого-нибудь? Нет! Никто из них не должен пострадать из-за нее. Удивительно, все они соплеменники, но как различается поведение...
Незнакомый парнишка продолжал говорить что-то, но девушка уже не слышала этого. Сосредоточенный взгляд внимательно изучал каждого из противников, рука с кинжалом готова была в любую секунду пролить кровь. Ее трясло, но страх вдруг исчез, оставив только дикое напряжение. Выжить любой ценой. Ради того, чтобы только поговорить с Марком. Услышать от него, что он все вспомнил и не желает ее больше видеть, и умереть уже по-настоящему от этих слов... Но, по крайней мере, никто не посмеет назвать ее трусом.
Ах, люди, люди, почему вы так жестоки?!
Главарь будущих убийц недоуменно уставился на меч, упершийся ему в грудь. Он словно до последнего не верил, что мальчишка действительно может выступить против. Мгновения хватило ему, чтобы прийти в себя и сориентироваться, но только он собрался пнуть через чур ретивого сопляка в колено, как в голову ему откуда-то со стороны "зрителей" прилетела кружка. Темная глина раскололась от удара о череп, мужик закатил глаза и тяжело осел на пол. И в этот же момент его дружки бросились в атаку.

Казалось бы, Анариэль ждала этого и была готова, но момент атаки все равно стал для нее неожиданностью. Противники – их было человек десять – бросились все одновременно, грубо крича и размахивая ножами и саблями. Наверное, это и дало двоим несчастным шанс выжить: в пылу мужики больше мешали друг другу, недели причиняли вред противникам. И все равно было страшно. Тесное кольцо, отступать некуда, ревущая толпа, улюлюканье зрителей. Они так развлекаются?! Браво, младшие «братья», очень смешно! Анари задыхалась. Не от усталости, конечно, больше от ужаса и непонимания. За что? Что такого они сделали этим людям, что они готовы порвать на части даже своего соплеменника, случайно заступившегося за дочь лесов? Насколько девушка знала, эльфы и люди никогда не враждовали друг с другом, напротив, в последней крупной войне, что случилась в конце эры богов, сражались плечом к плечу. Именно в те времена кровь ее предка смешалась с человеческой. Но откуда же, с каких пор началась эта необузданная ненависть? Неприязнь – да, она была всегда, но не до такой степени ведь, чтобы бросаться с оружием без повода!
Хотя, повод у нападавших все-таки был. Это эльфийка поняла, когда один из них, пошатнувшись, пролетел мимо нее, выставив вперед кривой нож и едва не отрезав ей ухо. Бравые воины в большинстве своем просто были пьяны. Им не нужно было сейчас особых причин, покажи пальцем врага, и процесс пошел. Но ярость их, надо признать, была настоящей.
Страшно… но страх уже остался где-то на заднем плане, как ровный и привычный фон. В голове лишь одна мысль – выжить. Как угодно, хоть по частям, но выжить. И холодный боевой расчет завладел девушкой. Она успела с истинно эльфийской ловкостью увернуться от нескольких ударов, с таким же эльфийским высокомерием наблюдая за вытягивающимися лицами противников. Успела бросить шариком света в глаза одного из них. Вреда от этого было не много, но ослепить на какое-то время шарик вполне был способен. После этого охотников за острыми ушами поубавилось – магов ненавидели едва ли не сильнее, чем эльфов, но боялись все-таки еще больше. А потом ее схватили за руку и бесцеремонно утащили прочь из зала.
Анари, в общем-то, и не сопротивлялась. Она прекрасно понимала, что, как хорошо бы ни шла битва, в конце концов, шансов у нее нет. Она одна. А их много, и при необходимости могут позвать еще. Но пыл битвы не отпускает так просто, когда ты только что сражаешься не на жизнь, а на смерть, без надежды на победу, и вдруг оказываешься в безопасности! За дверью, которую кто-то догадался захлопнуть за сбежавшими, слышался шум ломающейся мебели, битой посуды и катающихся по полу тел. Похоже, бой успешно продолжался и без его непосредственных целей. Анариэль прислонилась к стене, глядя на своего спасителя и не понимая, где она. Сердце бешено колотилось, голова отказывалась соображать, пальцы все еще судорожно стискивали кинжал, как будто вокруг еще находились пышущие яростью враги. Но их не было… никого. Никто не последовал за двоими.
И внезапно, точно лавина, накатило понимание. Весь страх, что спрятался глубоко внутри на время боя, вылился наружу, многократно усиленный последними переживаниями. Сейчас – вот всего секунду назад – она сражалась, по-настоящему сражалась с настоящим врагом! Врагом, что превосходил по силам. Она же могла умереть! Не на словах, а по-настоящему. Ведь это чудо, что они смогли вырваться. Даже с оборотнем было больше шансов… А еще… она могла… кого-нибудь убить. Заколоть. Вот этим самым кинжалом с гравировкой, взять и лишить жизни в один момент, превратить живого человека – не нежить! – в безжизненный кусок плоти и крови, который никогда уже больше не будет ни злиться, ни любить, ни мечтать о чем-либо… Резко затошнило. Девушка выронила кинжал, чувствуя, как пол уходит из-под ног, схватилась за стену. Что там говорит этот человек? Спокоен, будто такие разборки у них обычное дело. И зачем он стоит на коленях? О, небо, как же все это ужасно…
- Давайте уйдем отсюда, - с трудом прошептала эльфийка, пытаясь отлепиться от стены. Ноги не слушались, но нестерпимо хотелось на свежий воздух, и чего-нибудь холодного к голове.

Слегка порывистый ветер холодил лицо и трепал волосы. Оруженосец стоял рядом с девушкой, и тоже прижимался к стене. То, что пришлось пережить, помогло Эду понять себя сейчас. Он понял, почему ненавидит толпу: потому, что она всегда агрессивна и готова растерзать. А пьяная толпа... Это в сто раз хуже!  Эдриан едва заметно улыбнулся словам эльфийки, о том, что она не ранена.
- Я рад, миледи. - Эдриан едва заметно улыбнулся. Говорил он тихо, и старался успокоить девушку.  Почему у нее так потемнели глаза? Она боится... его? Но... Не все люди такие, как та пьяная толпа!
- Я не сделаю вам плохого.
Все же, рыцарь рыцарем и остается всегда. До тех пор пока не становится предателем. Эдриан говорил то, что чувствовал. Почему-то с этой эльфийкой хотелось быть искренним как ни с кем из людей. От нее исходило нечто, заставляющее верить в лучшее, и Эдриан пропитывался этой энергией. Странное ощущение, светлое. В ответ хотелось помогать этой девушке. Но одновременно со светлым чувством Эдриан ощущал неясную тревогу. Быть может это ужас от пережитого, плещущийся в глазах девушки, помимо воли передался и ему? Так и должно быть? Наверное, да...
Звон осколков, и недовольный крик хозяина таверны вернули Эда из мыслей к реальности. Как раз вовремя, чтобы юноша успел обнаружить, что почти в том месте, где он секунду назад стоял – торчат из земли довольно длинные осколки стекла, напоминающие отломанные лезвия кинжалов. Они опасно блестели, не оставляя сомнений, что если бы он не успел отпрыгнуть, даже не соображая что, как и зачем, одним неправильным рыцарем на свете стало бы меньше. Сердце застучало быстро-быстро.  Этот звук тяжелым гулом отдавался в голове. Обведя взглядом дворик, Эд  заметил, что эльфийка тоже успела отскочить, и сердце юноши стало биться ровнее, но кровь колотилась в висках маленькими молоточками. Состояние странной полуобморочной легкости стало привычным, как и очищение разума от всех мыслей кроме какой-то одной. Сейчас этой мыслью была тревога за эльфийку. Парень шагнул к ней, и... тут же оказался увлечен за дом. Быстро сменившаяся обстановка сопровождалась свистящим гулом в ушах.  Сквозь эту мешанину парень слышал недовольное ворчание подвыпивших людей, выползающих из таверны. Сейчас он ненавидел  пьяниц и толпы как никогда в жизни.
Толпа раздражала своим стадным инстинктом, и любовью вешать на кого бы то ни было – клейма и ярлыки. На ум, как назло, пришли  совсем недавние события в таверне. Толпа так легко решила, что раз леди – эльф - ее надо убить без пощады. А раз зеленый и бестолковый сопляк берется ее защищать – то и его надо порвать на сотню маленьких человечков, просто потому, что руки зачесались, и унять этот проклятый зуд можно только холодным металлом ножа в руках. Толпе показали цель, и толпа, не думая, бросилась на нее. За это-то Эдриан и ненавидел сборища. Особенно, конечно, пьяные.
Когда эльфийка снова оказалась рядом, Эдриан внимательно осмотрел ее, проверяя, все ли в порядке, и не задел ли леди какой-нибудь шальной осколок стекла. Слава Моро, обошлось без этого. Кисть парня, сжимавшая сумочку с лекарствами, расслабилась, и по руке прошла судорога. Ни за кого в жизни Эдриану не приходилось так волноваться, как за эту леди. А ведь он едва знает ее!
Услышав вопрос, Эдриан заглянул в полные ужаса глаза девушки, и отвел взгляд. Эльфийка что, обладает даром угадывать мысли? Парень тоже об этом думал не прекращая ни на секунду, с того самого момента, как они оказались в узком коридоре.
- Я не знаю ответа на этот вопрос... Не знаю, почему другие жестоки... Но не все люди такие... Я никогда не стремился воевать с вашим народом. Мы все разные... Кто-то добрее, а кто-то злее. У кого-то больше разума, у кого-то меньше. Эдриан потерянно огляделся по сторонам, будто силясь найти ответ на интересующий собеседницу вопрос, но пейзаж провинциальной улицы  вряд ли мог нашептать ответ на него. Может и мог натолкнуть на какую-то мысль, но не сейчас, когда обсуждались по-настоящему серьезные вопросы, от которых нередко зависит жизнь...
Возникло молчание, страннее которого Эд ничего в жизни не ощущал. Пока он говорил, сосущее ощущение собственной глупости пропадало, но сейчас, кода голос утих, разум начал вновь прокручивать отрывки того боя.
- Потому что вы ни в чем не были виноваты, леди, - парень улыбнулся. Уж такая энергия была у спасенной девушки, что ей хотелось улыбаться и ободрять ее. А сейчас она нуждалась в помощи и ободрении, и оруженосец понимал это, видел по глазам.
- Не за что благодарить. Я поступил так, как было нужно, леди, - спокойно, с ободряющей улыбкой, проговорил Эд, - Мне будет трудно объяснить, почему, но я попробую сказать это просто: потому, что так надо. Вы попали в беду, и я не мог так просто это оставить.
Эдриан ненадолго примолк. Сердце опустилось куда-то в живот, и гулко стучало там, в абсолютно неположенном ему месте.
- Не все люди жестокие. Очень часто этим отличается толпа... А эта толпа была к тому же еще и пьяная... - тихо, осуждая своих соплеменников, прошептал Эдриан.
Да, очень часто, почти всегда... А он... хоть и неправильный, но все-таки рыцарь. То ли это сэр Иривуль с тараканами в голове, то ли это он сам такой чудной, что не может усвоить то, чему закаленный рыцарь учит его?
Короткий взгляд в глаза эльфийской девы заставил вспомнить еще кое о чем... Но сейчас рано? Поздно? Просто, не время?
- Вы обронили этот кинжал в коридоре... - чуть задумчиво и тихо сказал парень, протягивая эльфийке ее вещь.

Эдриан прислушивался к эльфийке, и просто поражался. Оруженосец до последнего не мог поверить в эти слова, в то, что бывают такие подлые люди. Но ведь бывают. И в таверне пришлось на собственной шкуре испытать эту подлость. По спине побежали мурашки, и оруженосец на несколько секунд закрыл глаза, словно это могло помочь ему притупить воспоминания о страшном бое, в котором они стояли с эльфийкой плечом к плечу, спина к спине. Слишком это был страшно даже для него. А чего уж говорить об эльфийской деве? Ее чувства вполне можно было понять. И можно было понять то, что она не доверяет ему и боится. Эдриан чувствовал себя уязвленным и одиноким, недостойным доверия. Неправильный рыцарь, неправильный! Слишком часто живущий на эмоциях! Но тревогу за леди невозможно было притупить и уж тем более погасить. Понимая, что ему не доверяют... он все равно хотел защитить эльфийку, от таких людей как та пьяная толпа. Не имеющих понятия о том, что такое честь и терпимость к другим народам. И всякий раз, когда оруженосец глядел девушке в глаза,  в голове устанавливалась невнятная легкость, непонятная ему. Вот и сейчас, когда она осторожно взяла свой кинжал – Эдриан слегка вздрогнул. Казалось, он пребывал сейчас в своем внутреннем мире, а тело стояло тут, и открыто глядело в глаза девушке
Унесшись в воспоминания, Эд не сразу понял, что она говорит. Потеряла такой же кинжал? Через несколько мгновений, когда эти слова все же окончательно дошли до его сознания, парень вынырнул из астрала. Так просто не может быть. Он не верил в случайные совпадения, никогда не верил.
Юноша скосил глаза и улыбнулся. Кинжал, найденный в лесу, был точно таким же, как кинжал в руках девушки. Значит все правильно? Неясное ощущение накрыло Эда с головой. А вдруг вся эта странная ситуация - не просто так?  Вдруг не случайно пришла мысль пойти через лес, когда можно было бы пройти по дороге? Вдруг не случайно его принесло в таверну именно тогда, когда к эльфийской деве пристали слабоумные пьяницы? Эта мысль вызвала кривую улыбку. Не может быть, чтобы абсолютно все совпало!  Это не просто так.
Эльфийка стояла рядом, обхватив себя руками, и глядела в небо. Кто бы подсказал, как вести себя, как помочь ей?! эту девушку хотелось защищать, но она правда не доверяла ему. Он поступил, как было нужно, защитил ее... Поймав взгляд эльфийки, Эдриан ободряюще улыбнулся ей, как будто говоря, что все будет хорошо.
«Да, все будет хорошо, леди. Я поклялся бы защищать вас, если бы вы того потребовали. Но я без всякой клятвы понимаю, что должен».
- Леди, вы говорили, что потеряли такой же кинжал... Я шел сюда как раз через лес, и на одной поляне обнаружил эти вещи - парень выдохнул, протягивая девушке на вытянутых руках плащ и второй кинжал. Почему-то простая, и естественная ситуация вызвала у юноши смущение. Он стоял перед эльфийкой не смея отвести открытого взгляда от ее глаз, и протягивал вещи, которые (а Эду больше не было причин сомневаться в этом) принадлежали ей по праву.
Казалось, его больше не обязывает ничто. Но что-то говорило Эдриану, что он не имеет права уйти от нее, должен защитить эльфийку, сделав это однажды - он не мог разочаровать ее в себе, просто уйдя в сумрак. Это было бы позором его чести и страшным предательством, после которого он не имел бы права называться рыцарем и дворянином. Эдриан успел уже забыть о задании сэра Иривуля, и весь гнев сюзерена который мог бы вылиться на Эда  за задержку – уже не волновал юношу. Он почти совершеннолетний, почти полноправный рыцарь! А может уже и не почти! Детство давно ушло. Эдриану случилось не однажды видеть турнир, и ликовать, когда его сюзерен выбивал из седла других рыцарей. Но война и бой это не игры. Тупой турнирный меч – лишь симуляция. А настоящий бой, когда твои соперники не благородные рыцари, а простолюдины, чье оружие  - нож, а не меч, и их больше – вот тогда становится страшно. И когда знаешь, что от тебя зависит жизнь не только твоя, но и девушки, в один момент ставшей для тебя больше чем едва знакомым эльфом.  Неправильный  он рыцарь, слишком эмоциональный, слишком боится! Парень решил, что во что бы то ни стало перевернет себя,  переделает, чтобы быть уверенным в себе-будущем. Ведь наверняка жизнь готовит ему немало схваток и боев... И невозможно же так вечно быть... таким трусливым и эмоциональным!
Он, возможно, поступал неправильно, давая волю предательской дрожи в руках, и эмоциям, основанным на страхе. Неправильно поступал, разглагольствуя перед полуграмотными селянами... Но, спору нет, под конец боя он смог преодолеть себя. Но какой ценой?! Он виноват перед эльфийкой своим пустым красноречием, всеми этими криками в сторону селян. Он хотел убедить ее в том, что сможет защитить. И хотел придать себе храбрости, которая как назло покинула его на некоторое время, именно тогда когда в ней пришла самая большая нужда!
Минута тянулась невообразимо долго. Юноша чувствовал, как по его телу бежит напряжение, заставляя вздрагивать, но он не смел отвести взгляда.

- Не говорите о них... - девушка чуть поморщилась при упоминании толпе. Не хотелось вновь возвращаться в эту схватку, даже мысленно.  Слишком страшно, отчаянно, безнадежно там было. Почти так же, как после укуса оборотня. В мире людей слишком сложно. Два дня - два жестоких стресса, когда она едва не погибла. А сколько еще их впереди, и кто придет на помощь в следующий раз? И имеет ли она право заставлять людей рисковать ради нее? Раненую руку кольнуло вдруг болью, как будто напоминая о чем-то. Ну конечно...
- Я здесь не одна, - тихо произнесла Анариэль, доверительно глядя в глаза спасителю. - Пожалуйста, не рассказывайте моему другу о том, что произошло здесь. Он будет винить себя, но это совершенно не так.
Да. Она совсем не хотела добавлять Марку страданий, хватает их и без нее. Ничего страшного не произошло, и лучше будет ему не знать ни о чем. Вопрос только в ней самой. Имеет ли она право теперь называть его другом? И как разобраться в том, что их связывает, только ли чувство вины - о котором, с ее стороны, он еще даже не знает - или нечто большее? Все слишком сложно, слишком запутано. Быть может, нужно время, чтобы понять знаки судьбы. Но и этот юноша оказался рядом не просто так. Может, им суждено идти дальше всем вместе? Или поговорить по душам, сегодня же вечером - с Марком, разумеется, не с незнакомцем. С ним говорить пока не о чем.
Появление хозяина таверны застало эльфийку врасплох. Увлекшись мыслями, она не слышала шороха, и теперь резко развернулась к возможной опасности, инстинктивно сжимая рукоять кинжала. Вот так, всего пара нападений, и уже ждешь подвоха со всех сторон. То ли еще будет... Но, услышав вполне безобидный вопрос, Анари слегка расслабилась и, покачав головой, глянула на спасителя. Деньги у нее были. Но она предпочла забыть о них еще утром, когда, одеваясь, обнаружила в кармане маленький платок с завязанными внутри монетами - не стоило труда догадаться, чьи это деньги и откуда они там взялись. Пока просто не было момента вернуть их владельцу...
Реакция пары не смутила хозяина таверны - он ожидал чего-то подобного. Но, тем не менее, готов был рискнуть. Не из сострадания, конечно же, хотя едва не ставшую охотничьим трофеем эльфийку было все-таки немного жалко. Но кто же откажется подзаработать пару монет, когда есть такой прекрасный шанс?
- А! - он махнул рукой в ответ на слова юноши. - По хорошему, конечно, надо было б и с вас содрать за ущерб, да не буду. Есть небось ведь хотите? Идите, коли деньги имеются, разрешу посидеть в кухне. В зале-то почти все разошлись, но лучше не рисковать, у нас чужаков не любят.
Он пристально глянул на девушку и сам себе поразился - надо же, и в самом деле настоящий эльф!
А предложение было весьма заманчивым. Анариэль с тоской вспомнила оставленный наверху завтрак, к которому даже не прикоснулась. Тогда было не до еды, да и сейчас не лучше. Но стоило только подумать об этом, как желудок яростным бурчанием напомнил о себе. Девушка покраснела и отвернулась. Когда она вообще ела в последний раз? Но снова вешать свои проблемы на других не хотелось. Можно было бы, наверное, в оплату обеда чем-то помочь хозяину... Но где вы видели эльфа, выполняющего грязную работу для смертного?! Ничего, можно и так потерпеть, не умрет. До того момента, когда можно будет отправиться в лес, одной или со спутниками, а там уж она найдет, чем подкрепиться...

Эдриан снова не сдержал  легкой улыбки. Что за наваждение преследует его, с того момента как он вошел в злополучный зал таверны? Парень кивнул, соглашаясь с эльфийкой, и взглянул в глаза. Если попросили - значит этот человек действительно важен, и для Эда выполнение просьбы эльфийки будет долгом чести, который нарушать нельзя. Ловя выражение в глазах эльфийки Эд понимал что ему хотелось взять ее за руку, и пообещать защиту. Второй раз за те несколько минут, что они провели во дворе таверны. Парень стал ловить себя на том, что его мысли частенько стали повторяться. Что было само по себе странным. Когда собеседница резко развернулась к хозяину таверны - Эдриан вздрогнул. Должно быть, все люди вызывают у нее настороженность и страх, что само по себе понятно. Эдриан зарекся упоминать этот бой вслух, но при каждом воспоминании, при каждой картинке, прилетавшей из тех страшных минут - он вздрагивал. Мир погружался во тьму тогда, всего на несколько секунд, но от этого становилось не менее страшно.
По глазам хозяина таверны Эд понял, что тот ничуть не удивлен. Предложение же показалось весьма уместным - с раннего утра у Эда во рту не было ни крошки. А теперь он вспомнил то, как чувствовал себя, когда только ввалился в таверну, пошатываясь от усталости. Хотелось есть, пить и больше всего - отдохнуть.  Короткий, но страшный бой изрядно вымотал парня, но страх притупил чувство голода. И вот теперь, неприличное рыцарю чувство страха отступило, уступая место вполне естественному голоду. Эд снова взглянул в глаза эльфийки, и понял что она тоже голодна. Странного звука Эдриан тактично не заметил.
"В бою не умерли, так от голода помрем? Нет уж, нет уж!" - пронеслось у парня в голове. Если уж он договорился сам с собой: помогать этой эльфийке, то уж накормить ее он обязан.
- Леди, я буду счастлив если вы разделите со мной скромный ужин. - Эдриан улыбнулся и слегка поклонился девушке. - Сколько ты возьмешь за еду, добрый человек? - последний вопрос был адресован трактирщику. Пальцы юноши аккуратно перебирали холодные серебряные монетки. Думалось, что этого вполне достаточно, судя по публике, которая наполняла зал таверны.

- А это уж будет зависеть от вас, - фыркнул трактирщик, чуть смущенный подобным обращением. У местных-то нравы попроще, не то что эта заезжая аристократия...
- Давайте уже, заходите, век что ли вас ждать? - он широким жестом указал на дверной проем, где из-за косяка выглядывали любопытные физиономии поварих и разносчиц.

Отредактировано Эдриан (16.09.2012 23:53)

Эдриан благодарно улыбнулся трактирщику, и аккуратно увлек свою спутницу в помещение.
Парень все же не понимал себя сейчас. То хочется есть, то не хочется, То надо ему отдохнуть то не надо. И почему плохое помнится хорошо? Философский, весьма философский вопрос. И противоречивый. Стоило посмотреть в глаза эльфийке как всю охоту спать отшибало к чертям. Слишком свежи были воспоминания о пьяных мужланах.
Юноша нервно покрутил в пальцах завязку кошелька, и вынул несколько серебряных монет.
И ступор. Эдриан не знал что заказать. Пить, но не ВЫпить, есть, но не знал что. Растерялся, не зная что будет ему по карману.
- Дамы вперед - Эд мягко улыбнулся эльфийке - Заказывайте, я плачу.
Только побывав в стычке Эдриан начал по-настоящему понимать всю ценность мира и покоя. А тут огромная печь, и после прохлады на вечереющей улице очень тепло. Огромный стол, за которым при желании мог бы уместиться хороший такой отряд стражи. Эдриану было любопытно все. Все равно где быть, главное чтобы в данный момент была в безопасности эльфийка и вокруг было бы спокойно. Могло показаться, что оруженосец почти не смотрит на девушку, оглядываясь в помещении, будто в поисках подвоха, но на деле он осторожно следил за дверью и людьми, так, чтобы не вызвать подозрений. Мысли юноши унеслись куда-то очень далеко в детство.
Правда, сэр Иривуль был достоин всяческого уважения но был феерически ленив. Он часто смотрел на Эдриана слегка ехидно, и мальчик прекрасно выучил этот взгляд. "Куда б тебя послать с глаз моих подальше?", назывался он. Вот с такого взгляда почти всегда и начинались походы на задания. "Найди таверну, где торгуют на вынос и купи там пива. Мне что-то нехорошо после вчерашней попойки!" И Эдриану ничего не оставалось как оставив держащегося за голову рыцаря на стоянке, тихо поругиваясь, отправиться в ближайший город.
Когда же он возвращался с полной флягой пива оказывалось что бравый сэр зажевал свое похмелье каким-то листиком и пиво ему теперь к черту не сдалось. "Да ты, малый, споить меня решил!"
Эд сжал зубы, чтобы не рассмеяться  своим воспоминаниям, пусть и не самым лучшим, но все же дающим какое-то облегчение после недавних событий, и поглядел сначала на выжидающего трактирщика, потом на эльфийку.
Кажется, этот ужасный нервный день подходил к концу...

Марк неожиданно проснулся и открыл глаза, уставясь в дощатый потолок над собой. Сколько часов он проспал? События дня вспоминались с трудом, словно с болью продираясь сквозь мешанину мыслей, голова слегка гудела, словно после дружеской пирушки. Так, всё, никаких больше вторжений в собственное сознание... Слишком это страшно. Наверное, его организм очень не приспособлен ко всем этим магическим фокусам, не выдерживает нагрузки, и его просто сваливает с ног. И требуется отдых, вот как сегодня было. Даже шевелиться не хочется. Перевернуться на другой бок, носом к стене, и нырнуть в мир снов, теперь уже до утра... Как хорошо, всё же, спать, просто спать, а не вскакивать с криком после очередного кошмара. Кажется, он неплохо отдохнул, и даже хочется есть! Марк сморгнул и медленно повернулся лицом к окну, и... резко сел на кровати. Вечер. Уже вечер, за окном темнеет, и комнату наполняет приятная убаюкивающая тьма, тени сгущаются в углах. А Анариэль?.. Она ведь ушла тогда, ещё утром! Он же хотел пойти поискать её, но вместо этого его свалила дикая усталость. А эльфийка?.. Одна, в чужом городе, среди людей! Макферсон вскочил на ноги и, рывком открыв дверь, вышел в коридор.
Взгляд зацепился за дверь комнаты магов. Может, она там?.. Марк подошёл к двери и поднял руку, чтобы постучаться, но... в последний момент передумал. Скорее всего, вернись девушка к магам, ей бы уже сказали, где остановился сам Марк, и она... И что - она? Разбудила бы его? Марк помнил свои слова о том, что он не будет запираться изнутри, это было приглашение войти к нему, если вдруг такая надобность возникнет. Но никто так и не вошёл... Или вошёл? Марк спал настолько крепко, что мог и не услышать ничего. Есть ещё вариант с камнем, но Марк опасался, что его силы не хватит, чтобы связаться с Лораном и спросить его об Анариэль, и он мог свалиться снова. Так дело не пойдёт. Надо найти девушку! И узнать, что заставило её уйти, вот так вот, одной. Марк усмехнулся, вдруг вспомнив совсем недавние события: тогда он предложил раненой эльфийке остаться одной в таверне, чтобы подождать Марка там, пока он будет искать магов. Боялся, что ей станет хуже, вот и предложил. А она отказалась, опасаясь толпы народу. Её можно понять, людской город не самое приятное место на свете, а она, всё же, эльфийка. Но и тогда Марк предусмотрел всё, он не собирался оставлять девушку в зале таверны, а снять комнату и устроить её там. Но нет, всё получилось не так. И вот теперь Анариэль внезапно уходит, совершенно одна, и Марк просто не знал, что и думать.
Парень сбежал по ступенькам вниз и рывком открыл дверь, ведущую в зал, и... остолбенел, ошарашено рассматривая обстановку. Разломанные столы и лавки, табуретки с отломанными ножками, разбитая вдребезги посуда, пивные кружки, расколотые на части... Марк осторожно сделал шаг в зал, ощутив, как противно скрипит под ногами глиняное и стеклянное крошево, бывшее когда-то посудой, и медленно осмотрелся по сторонам. А вот это что за пятно, красное вино или кровь? Вид разбитой оконной рамы особенно потряс парня. Что же здесь такое творилось, пока он спал?! И ведь ничего не слышал, вот совершенно! Кажется, что раскатай кто-нибудь таверну по брёвнышку, и то не заметил бы, даже не пошевелился. Марк остановился на середине зала, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Нехорошее предчувствие холодком угнездилось в груди, прошиб холодный пот. Нет. С ней всё в порядке, её берегут эльфийские духи. А он... Защитник, называется. Но здесь... А вдруг тут просто подрались пьяные селяне, вот и разгром учинили? Да, скорее всего, так и было. Они поссорились и передрались, и что-то или даже кто-то вынес окно. Парень со злостью поддел носком сапога стеклянную бутыль, и та со звоном откатилась, врезавшись в стену. Где искать эльфийку?! Вокруг него, а он и не заметил с начала, засуетились девицы-разносчицы с мётлами, пытаясь убрать погром. Марк какое-то время наблюдал за ними, затем развернулся к посетителям, которые группами и по одному, как ни в чём не бывало, входили в зал разгромленной таверны. Эти люди словно и не замечали ничего такого, заказывали выпивку и еду, и усаживались за столы, которые уже успели поставить на ножки. Удивительно... И дико. Марк встряхнулся, пытаясь прийти в себя, затем решительно шагнул к одной из девиц и осторожно постучал её по плечу, стараясь привлечь её внимание:
- Что здесь такое было? Селяне подрались? - он замолчал, что-то обдумывая, затем заговорил снова: - Я ищу мою спутницу. Светловолосая девушка, моего роста, с глазами цвета моря. Может быть, вы видели её? Мы расстались ещё утром, и я беспокоюсь о её судьбе.

Девица придирчиво оглядела незнакомца.
- Остроухую какую-то убить хотели. Так ей и надо. Совсем они там у себя в лесу мозги последние потеряли, или обнаглели слишком. Приперлась как к себе домой, представляете? Вот дура.
Она фыркнула, явно не обрадовавшись упоминанию какой-то там еще спутницы. Коли не один, чего пристаешь? Вон мужиков вокруг сколько.
- Не знаю, чего я, следить за всеми должна? - разносчица дернула плечом. - Дура та вон сидит у нас на кухне. Есть же дрянь лесная, нет, как царицу ее там принимают. Тьфу!

Робкая надежда парня развеялась, как дым. Он не успел. Нет, не так: он ничего не сделал, чтобы прийти на помощь! И на этот раз всё было гораздо хуже, чем с тем оборотнем. Потому что оборотень не думает, он неразумен, он кровожаден, и ему всё равно, кого убивать, главное - убивать! А тут... Резко захотелось присесть или хотя бы прислониться к стене, потому что ноги не хотели больше держать своего хозяина, и мир закружился перед глазами. Марк шумно дышал, пытаясь отогнать дурноту, и невидящим взглядом окинул людей, занятых такими важными делами, как еда и выпивка. И вот этих существ маги готовы защищать от порождений тьмы, рисковать собой? Да они сами и есть порождения тьмы! Сколько в них ненависти! Марк вдруг понял, за что его народ так презирается эльфами, и это открытие всколыхнуло откуда-то из глубины мощную волну ярости. Марк инстинктивно сжал рукоять меча, пытаясь не натворить сейчас глупостей. О, как же захотелось схватить меч и кинуться на них, рубить плоть и кости, проливать кровь, выпускать кишки и смотреть, как они корчатся в агонии! Как они вообще посмели поднять на Анариэль руку?! Или это только потому, что она... эльф? Парень перевёл взгляд на девушку-разносчицу, и до его сознания дошли её слова. Вот! Конечно. Эльф, а не человек. Он сам не сразу понял, что имеет дело с представительницей лесного народа, но ненависти ни к ней, ни к её сородичам никогда не испытывал. Было любопытство, интерес, но не ненависть! Да, он злился тогда, глупо злился на ту, что пришла ему на помощь, но зла не желал! О, как же всё запуталось... А эти... Он представил себе эту ревущую разъярённую толпу, кидающуюся с чем попало в руках - а там могли быть не только отломанные ножки от табуреток, но и ножи! - на беззащитную эльфийку только потому, что у неё острые уши, потому, что она не похожа на них самих! Она другая, значит, её нужно убить! Парня трясло от ярости и собственного бессилия. Где был он сам, когда девушка, которую он поклялся защищать, нуждалась в его защите?! И почему, Волчица, ну почему он не кинулся следом за Анариэль, а продолжал беседовать с магами, как будто ничего такого не произошло?! Почему не пошёл за ней следом, а свалился спать?! Да лучше было бы свалиться в бою, с мечом в руках, чем так! Всё, это конец, самый настоящий конец. Обратного пути для него уже не существует. А Анариэль, у неё был с собой только один кинжал, и она вот против этой толпы...
Марк едва не взвыл в голос, до того было плохо и противно на душе. Воин. Да как бы не так! Остаётся только пойти и кинуться где-нибудь в укромном местечке на собственный меч. Он слишком увлёкся своими проблемами, своим прошлым, своей разорванной на части душой, этим зовом, который он чувствовал, он меньше всего думал и заботился о своей спутнице! И вот теперь... Нет, это даже хуже, чем было в лесу, это намного, в миллион раз, хуже. А вдруг всё вовсе не так, как Марк сам себе придумал? Вдруг тот человек, который так нужен сейчас Марку, вовсе не нуждается в нём самом, и ничего такого необычного, даже мистического, не чувствует? Вдруг это всё относится только к одному лишь Марку, и тоска заставляет это совершать страшные поступки, и за эти поступки всегда рискует Анариэль, смертельно рискует! Так стоит ли искать того человека? Он жил двадцать лет и не знал ничего ни о своём прошлом воплощении и некой цели, ни о тоске и одиночестве. Одиночество... Марк недобро усмехнулся. Как наивно он выглядел, должно быть, в комнате магов, когда говорил с ними на такие, как он думал, важные для себя темы. Он сам обрёк себя на одиночество, своими поступками. Ведь если на душе у тебя лежит стопудовый камень, то разве можешь ты открыто, с распростёртыми объятиями, идти навстречу людям? Зная, что им от общения с тобой будет только хуже! Нет, Марк не мог, вместо этого он, словно тёмными плотными нитями, закутывался в своё одиночество и чувство вины, которое в сто крат усилилось. Ярость, страх, боль, ненависть! Казалось, что сам воздух этой таверны отравлен этими ядовитыми испарениями, дышать было так же трудно, как будто в среди этой жующей и выпивающей толпе затесался тёмный маг, и его магия душила Марка, не давая сделать ни единого вдоха. Не хотелось больше ни минуты оставаться ни в этой таверне, ни в этом городе.
Парень вдруг осознал, что девица, что стоит рядом с ним, оскорбляет его спутницу, нагло и открыто оскорбляет.
- Не смейте так говорить при мне о ней. - процедил Марк, недобро глядя на девушку, - Лично вам моя спутница не сделала ничего дурного. Поэтому... замолчите.
Значит, на кухне... Удивительно, и как Анариэль умудрилась выжить, ведь в такой бойне, что нарисовало Марку его воображение и сцена погрома, даже у опытного воина мало шансов не то, чтобы уцелеть, а вообще выжить! Может быть... ей кто-то помог? Право слово, хрупкой эльфийке не справиться с такой толпой в одиночку и выжить! Значит, нашёлся один человек из всей толпы, способный защитить девушку. Сердце учащённо забилось при мысли, а что если... это сделал тот неведомый друг, о котором Марк ничего не помнит, но очень хочет его встретить?! И сейчас они могут увидеться. Макферсон был уверен, что душа и сердце подскажут ему, прав он или нет. Марк сам не знал, что связывает его с тем человеком, но он нуждался в нём, даже сейчас, особенно сейчас!
Анариэль... Марку очень хотелось упасть перед девушкой на колени и поникнуть повинной головой, чтобы... она сама решила его судьбу. Да. Он вручает ей свою жизнь и свою судьбу. Этот бой, который он проспал, его позор, его боль, эта бойня накрепко привязала его к Анариэль. Это даже не было похоже на долг, это было... что-то другое, ведь он, сам того не зная, едва не потерял её. Но что теперь будет, когда они увидятся? Обязательно нужно всё ей рассказать, дать клятву, что угодно, только чтобы не было презрительных холодных взглядов! А презрение и ненависть он заслужил. Он очень хорошо умеет заслуживать только презрение и ненависть.
Марк более не слушал девицу-разносчицу, и спрашивать её разрешения попасть на кухню не собирался. Парень резко развернулся и почти бегом бросился к двери, ведущей вглубь проклятой таверны. Они с Анариэль пришли сюда вместе, вместе же и уйдут, немедленно! Действуя очень быстро и пользуясь всеобщей неразберихой, Марк резко распахнул дверь, шагнув за порог, и... застыл на месте, чувствуя, что ещё немного, и он не выдержит, свалится, до того были напряжены нервы. Он не ошибся, сразу за стеной зала обнаружилась кухня таверны, а там, за столом... ужинала Анариэль. Взгляд Марка скользнул по черноволосому парню, что сидел рядом с девушкой. Он или не он? На подгибающихся от слабости ногах парень добрался до стола и рухнул на скамью рядом с девушкой.
- Я всё знаю. - прошептал он, стараясь не встречаться взглядом с Анариэль, - Нам лучше уйти отсюда, из таверны, из города. Люди прокляты, они творят ужасные вещи. И я тоже...

Вечерняя тень опустилась на мир, и город послушно затихал, готовясь к отдыху от праведных дневных трудов. Едва различимый в полумраке силуэт скользнул вдоль фасада одного из домов, ловко взбежал по сложенным у стены бревнам, на мгновение замер, притаившись за печной трубой. На окраине жизнь замирала быстрее, чем в центре, и сейчас узкие улицы были почти пусты. Редкие прохожие не обращали никакого внимания на странного человека, спеша убраться по домам прежде, чем на промысел выползут повелители ночной жизни. Человек посидел еще немного, наблюдая за угасающим днем и осторожно двинулся дальше, легко перебираясь с одной крыши на другую. Дома здесь прижимались плотно друг к другу, почти не оставляя промежутка, и двигаться было одно удовольствие. Можно почувствовать себя свободным гордым барсом, обходящим свою территорию и не страшащимся ни высоких пиков, ни глубоких пропастей.
Насмешливый голос снизу разрушил очарование.
- Я все вижу. Можешь спускаться.
Человек вздохнул, с легкой неприязнью глянув на обладателя голоса, и грациозно, по-кошачьи, спрыгнул на пустынную мостовую маленькой площади позади домов.
Это был юноша, высокий, тонкий и поджарый, словно тот барс, которым он представлял себя. Простой дорожный костюм отличался отсутствием каких-либо украшений, оружия тоже не было видно. Темные волосы юноши выглядели совсем черными во мраке, глаза смотрели открыто и смело. Его собеседник, напротив, жался в тень и то и дело оглядывался по сторонам, словно боялся быть замеченным здесь.
- Не понимаю твоей страсти к верхолазанию, - вздохнул он. - Чего там хорошего? Легко можно свернуть себе шею.
- Это лучше, чем жить в подземельях, подобно крысе, - последовал ровный ответ.
Глаза мужчины сверкнули, но он сдержался.
- Он здесь. Остановился в таверне "Три плюща" и, как доложили мои источники, утром собирается уезжать. У нас есть только эта ночь.
На этот раз юноша долго молчал, прежде чем ответить.
- Мне не нравится эта идея, - наконец произнес он. - Я не наемный убийца и этот человек не сделал мне ничего плохого.
- У тебя есть долг.
- У меня есть честь. Почему я должен жертвовать ею ради вас?
- Честь?! - рявкнул мужчина, потеряв терпение, - Да где была бы твоя честь, и ты вместе с ней, как бы не я?! Ты дал клятву и хочешь нарушить ее?
Юноша скрипнул зубами и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Тяжесть данного обещания давила на него, пригибая к земле. О, с какой радостью он пронзил бы мечом своего хозяина! Но нельзя, и именно поэтому с собой нет меча - боялся не сдержаться.
- Ты ведь знаешь, только ты один способен сделать это, - в голосе заказчика появились просительные нотки. - Он не сможет сопротивляться тебе и причинить вред. Ты же сам сказал, что сделаешь все, что я ни попрошу!
- Я искренне жалею об этом, - бросил темноволосый, поворачиваясь к собеседнику спиной.
И он действительно жалел, всей душой, о принесеном обете. Несколько месяцев назад, когда пожилой мужчина по случайности спас юношу от участи, куда худшей, чем смерть, он даже не догадывался, с кем имеет дело. Но чем странник может отблагодарить, если у него есть только его меч и его слово, которое ставится выше всех остальных? Да, он обещал отплатить спасителю, исполнив любое его желание. Но душа того оказалась мелочной, насквозь пропитанной подлостью и мраком. И вот теперь, спустя столько времени, он разыскал своего должника, чтобы потребовать убить колдуна, когда-то перешедшего дорогу. Что там они не поделили юноша не особо вникал. Ему достаточно было собственной души, разрывающейся от невозможности принять решение. Пойти на убийство - лишить жизни человека, который, возможно, не заслуживает этого, уподобиться простому наемнику, что приходит под покровом ночи, как последний трус. Отказаться - нарушить свое слово, навлечь на себя вечный позор и проклятие. Честь превыше всего.
- Покажите мне, где эта таверна, - ровным голосом, не выдающим никаких чувств, произнес молодой человек. Наниматель изумленно подался вперед.
- Ты что... пойдешь туда без оружия?
Юноша не выдержал и криво усмехнулся, оборачиваясь.
- А вы что, сомневаетесь в моих способностях? А как же "только я могу сделать это"? - с мрачным торжеством понаблюдав за изменившимся лицом собеседника, он добавил, - Я не стану порочить себя убийством. Это будет честный бой. Я вызову его на поединок.
Пожилой лишился дара речи от изумления.
- Да ты с ума сошел, - выдохнул он. - Он прекрасно владеет мечом! Твои шансы сократятся втрое, он убьет тебя и сбежит!
- Тем лучше, - прошептал юноша и добавил уже в полный голос. - Кажется, вы говорили, что надо спешить. Я не ориентируюсь в городе.
Косясь на должника, как на безумца-самоубийцу, мужчина поспешил выйти на освещенные улицы. Юноша подождал немного и направился вслед за ним, все еще мучаясь выбором и каким-то странным предчувствием.

Макферсон вздрогнул и резко развернулся в сторону трактирщика. Казалось, что речь хозяина провела парня в чувство, и тот оглянулся по сторонам с таким видом, словно до этого не понимал, где он находится и как тут оказался. Парень не двигался, с усмешкой наблюдая за тем, как черноволосый юноша расплачивается с трактирщиком. И всё так вот просто? Их ведь оскорбили, едва не убили, а он так просто расплачивается, словно ничего и не было?! Ярость клокотала внутри, и оскорблённое самолюбие вторила ей. Марк выпрямился и презрительно фыркнул. Пора проучить этого нахала-хозяина. Опершись ладонями о столешницу, парень поднялся на ноги и недобрым долгим взглядом смерил трактирщика с головы до пят. Этот человек... Это он допустил, что в его заведении едва не убили Анариэль! Это его подчинённая позволила себе резкие фразы в адрес эльфийки, значит, и хозяин такой же, раз позволяет девицам такое. Чем живёт этот человек? Его таверна, его доходы, это, наверное, всё, что беспокоит его в этой жизни. Как это всё... мелочно и низко!
- Жалость? Вы говорите о жалости, почтенный? - Марк вложил в свой голос всю свою ненависть и ярость, которую только смог собрать в себе, и голос парня подрагивал от едва сдерживаемых эмоций. Очень захотелось приставить к горлу этого человека свой меч и вытрясти из него и извинения, и деньги, которые он успел содрать с Анариэль и её соседа по застолью, - Не в вашем ли заведении толпа набросилась на беззащитную девушку и едва не растерзала её на части только потому, что леди оказалась эльфом? Почему вы тогда не защитили её, не утихомирили толпу, не увели девушку в безопасное место, а стояли и смотрели, как её убивают? Жалость?! Да как бы не так! Вы делаете деньги на чужом несчастье, вы стараетесь вытрясти даже из них, - Марк широким жестом указал на Анариэль, подверждая свои слова, - побольше денег! Жалость?! Вы точно уверены в том, что знаете, что это такое? Знаете, ваша таверна не единственная в городе. Но все вы одинаковые, все прячетесь, когда толпа готова растерзать кого-то, не похожего на них самих. Леди всего лишь спустилась в зал, и это едва не стоило ей жизни, и вы ещё смеете брать деньги за ужин, и говорить мне о том, что я вам что-то задолжал?!
Марка трясло от ярости. Парень со злостью швырнул на стол горсть монет, туда же едва не полетел и ключ от комнаты, настолько было противно даже находиться здесь! Но, как бы Марку не хотелось убраться отсюда поскорее, на ночь глядя путешествовать было не самой лучшей мыслью, да и городские ворота закрыты, выйти можно будет только утром. И взгляда на Анариэль хватило на то, чтобы понять: ей необходимо отдохнуть, и свою комнату Марк уступит девушке, а сам проведёт ночь в зале. Уснуть он всё равно не сможет после всего, что пришлось пережить. Макферсон посмотрел на Анариэль, впервые за всё время, что пришёл на кухню, и тихо отозвался в ответ:
- Пойдёмте отсюда. Комната всё ещё за мной, там нас никто не потревожит.
Марк мельком взглянул и на парня, что сидел рядом с Анариэль, ещё не зная, как к нему относиться. Очевидно, это и есть её спаситель, и нужно поблагодарить его за отвагу, а самому - сгорать от стыда. Проспать, такой важный бой проспать! Но бойни и не случилось бы, не выбеги Анариэль из комнаты. Её не случилось бы, не допусти трактирщик этого убийства. Виноваты все. И сама Анариэль, и трактирщик, но больше всего виноват он сам, Марк Макферсон. Он вспомнил ту толпу, что встретила их в городе, едва они оказались за городскими стенами, и ужаснулся. А ведь они все, все до единого, узнай, что Анариэль - эльфийка, да ещё и ранена оборотнем, набросились бы на неё и убили, растерзали бы на клочки! И его вместе с ней. Ужасно. Очень хорошо, что сам Марк жил вдали от города и его не поглотила та же тьма, что и всех людей в округе. Но только сейчас он понял, что их ожидало тогда... И есть ли на свете место, где люди добры и терпимы, где души их светлы и чисты? Марк внезапно понял, что сам он словно очищается от всего, что принесло ему это путешествие, от всего тёмного, плохого, и становилось легче дышать. Может быть, он прошёл ещё одно испытание, очистился, и теперь готов идти к той цели, которую они не смогли исполнить в прошлый раз?
Прищурившись, Марк бросил взгляд на черноволосого парня, затем быстро перевёл взгляд на Анариэль. Готова ли она пройти через зал, чтобы подняться в его комнату?
- Вы готовы? - всё таким же тихим голосом спросил Марк девушку, не зная, что сейчас ему положено чувствовать: груз вины и стыда или же облегчения. И дикая настороженность. Он и в самом деле не один, и он жизнью отвечает за свою спутницу!

Честно зарабатывает деньги?! Марк задохнулся от возмущения и резко обернулся к хозяину. Рука сама собой сжала рукоять меча. Это называется - честно зарабатывать деньги? Вот так, даже после той бойни, что тут была, после того, как трактирщик получил плату за более чем скромный ужин с той, что пострадала сегодня в его таверне, это честные деньги?!
- Может, для тебя это и честные деньги, - процедил Марк сквозь зубы, сверля трактирщика взглядом и едва сдерживаясь от того, чтобы не броситься на него с мечом в руке, - Но эти деньги заработаны на крови и ужасе. Твоим детям будет сладок такой хлеб? И ты не гнушался спросить с меня моих "грязных аристократских монеток" ни вчера, ни сегодня. Чего ж теперь кривишься?
Напоминание о том, что он всё пропустил, больно ударило по и так избитой чести. Марк побледнел и глаза его стали ещё темнее от гнева. Да, он готов пронзить трактирщика своим мечом, убить его на месте, отомстить за всё, что тут произошло!
Может быть, Марк наивен и не знает жизни, но и у него есть своё мнение касательно таверен.
- Тебя волнуют только монетки, а безопасно или нет у тебя в таверне, тебе плевать, главное, чтобы платили побольше и, желательно, золотом. - голос звучал угрожающе тихо, почти спокойно, как обычно это бывает у Марка, когда он разозлён до предела, - Постыдился бы брать плату с дрянного ужина, ты сам должен нам, так как не обеспечил безопасность. У тебя в таверне, там, за спиной, едва не произошло убийство. Расправа. Над беззащитной девушкой. Этому нет и не может быть оправдания. И не пытайся давить на мою совесть, это с тебя надо спрашивать, и очень строго, за то, что ты попустил убийство.
Марк застыл мраморным изваянием, каждая мышца напряжена до предела. Рука до боли, до судороги сжимала рукоять меча. Интересно, что же будет, если он действительно набросится на обидчика и проткнёт его мечом? Вызовут стражу и его заберут в темницу, затем будут судить, а потом казнят за убийство? Но почему же тогда та стража не защищает тех, кто действительно пострадал сегодня? И где была та стража, когда тут убивали девушку? Это что, нормально? И скольких невинных людей погубил трактирщик, вот так, просто ничего не делая, а разрешая толпе чинить самосуд? И что мешает ему сейчас отомстить этому человеку за оскорбления?
Лёгкая рука опустилась на плечо, и Марк, вздрогнув, как от удара, обернулся. Анариэль. Вот только ради неё он не будет вершить свой собственный суд над трактирщиком. Только ради неё... Меньше всего хотелось, чтобы она видела это. Девушке и так досталось за день, и нужно постараться успокоиться, чтобы сгоряча не натворить дел. Откуда только взялись сейчас эти мысли о благоразумии, не место им сейчас! Парня колотило от ярости, и оскорблённая гордость требовала отмщения за всё. Они шли сюда за помощью, Анариэль, чудом избежав смерти, едва не погибла здесь! Марк с удивлением посмотрел на эльфийку, которая вдруг встала перед ним, заслонив собой трактирщика, и сжала его руку, лежащую на рукояти меча. Она не хочет, чтобы он пролил кровь этого вот человека, а ведь... Хорошо, так тому и быть. Он кивнул Анариэль, затем перевёл взгляд на трактирщика, который всё так же стоял, закрывая собой дверь, ведущую в зал. Задняя дверь? Это хорошо, там улица, там воздух! Завтра они уйдут отсюда, навсегда уйдут. Хорошо бы поискать место для ночлега другое, но в городе небезопасно, а тут у него проплачена комната, и они имеют право остаться здесь на эту ночь. Возмущение и не думало уходить, уж очень всё было страшно. И дико.
- Моя спутница ничего плохого ни тебе, ни твоим гостям не сделала, - проговорил Марк на прощание трактирщику, - Просто спустилась вниз. Её чуть не убили. Благодари за болтливость свою служанку. Чуть-не-убили. Честные деньги, да?
Пропустив вперёд себя эльфику, Марк добрался до двери и распахнул её, удивившись, что дверь оказалась не заперта. Наверное, они забыли это сделать, но тем лучше. Холодный ночной воздух ударил в лицо, заставив Марка задохнуться на мгновение. Быстро обернувшись, чтобы посмотреть на черноволосого парня, Макферсон вместе с Анариэль вышел на задний дворик таверны. Когда дверь за ними закрылась, Марк устало привалился к стенке и прикрыл на минутку глаза.
- Мы его подождём здесь, - устало проговорил он, чувствуя, как дрожит от перенапряжения, - А затем поднимемся на второй этаж. Нас не могут вышвырнуть, мы заплатили за комнату, а брать или нет эти деньги, это их дело. Если честно, - Марк открыл глаза и посмотрел на Анариэль, - я с удовольствием бы поискал другое место для ночлега.

- Сомневаюсь, что в другом месте будет лучше.
Теперь, когда терять было уже нечего, Анариэль чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее. Хотя, вряд ли это можно было назвать уверенностью. Скорее равнодушие стоящего у последней черты, встречающего свою участь, собрав последние остатки гордости. Внутри как будто все выгорело, оставив лишь едва теплое пепелище. Где-то на задворках сознания копошилась мысль о том, что Марк, возможно, не просто так набросился на трактирщика, не только выливая собственное наболевшее, но и желая защитить ее. Отчаянно хотелось в лес, в ласковые и нежные объятья ночи. Но даже эти мысли были какими-то тусклыми, безжизненными, словно припорошенными пеплом. Вот так и наступает конец. Отец был прав, тысячу раз прав, и только теперь Анари поняла его до конца. Ему единственному она призналась, куда и зачем отправляется. О, как он просил ее не ходить! Он бывал среди людей и знал, что к чему. А она в своем упрямстве зашла слишком далеко. Самоуверенная... наивная... дура! Люди живут по своим законам, они страшны и безжалостны, к ним невозможно привыкнуть. Но чем они живут тогда, в чем находят утешение, что заставляет их идти дальше среди жестокости и утрат? Только ли их ярость? Не может быть, тогда они давно бы перебили друг друга, даже не смотря на то, что люди быстро размножаются... Может быть, духи затем и послали сюда свою дочь, чтобы найти ответ на этот вопрос, и собрали компанию, чтобы изменить мир? Такая мысль заставила эльфийку нервно фыркнуть. Да, конечно! Уж она-то точно сможет... Простите, всемогущие, но вы ошиблись ушами, эти вот униженные, оплеванные и приносящие только горе ничем вам не помогут. Не выдержала она испытания, если это было испытание... И достаточно. Больше никто не будет страдать из-за нее. Эльфу не место среди людей, какие бы возвышенные цели он себе не придумал.
Шум в таверне и появившийся вслед за ним чуть запыхавшийся Эдриан лучше всяких слов рассказали, что произошло. Анариэль глянула на своего спасителя со смешанным чувством благодарности и укора. Трактирщик, конечно, сволочь, и она сама с удовольствием проучила бы его, но... Ведь он был беззащитен. Да и стоит ли она того, чтобы ее защищали так?Теперь уже слишком поздно.
- Надеюсь, вы его не убили? - чуть дрогнувшим голосом произнесла девушка и добавила тихо, обернувшись к Марку. - Идемте. Все равно у нас нет выбора...
Вслед троице из кухни неслась отборная ругань, изредка перекрываемая властным женским голосом. Сначала Анари еще различала, как старшая из женщин пытается успокоить трактирщика, но потом перестала вслушиваться. И, наверное, зря. Потому что оскорбленный до глубины души мужик сумел таки вырваться из цепких рук жены - а именно ею была хозяйка кухни - и помчался предъявлять стражникам убытки. В его голове прочно засела мысль не позволить нахалам безнаказанно покинуть его многострадальное заведение. А то повадились тут всякие столичные выскочки да мерзкие заносчивые эльфы!

Сказать, что Рен был встревожен, значит, ничего не сказать. Он был в бешенстве. Мальчишка тоже знал уже о несостоявшейся расправе над лесной гостьей, и не находил себе места от беспокойства. Где вот они теперь? Ни Марка, ни Анариэль, зачем их только отпустили! Вдобавок, учитель до сих пор не вернулся, а связаться с ним возможности теперь не было.
Заслышав шаги на лестнице, юный охотник встрепенулся. Наконец-то его ожидание оправдалось. Окинув нервным взглядом всю компанию, Рен бросился к Марку.
- Вы меня спрашиваете? Это у вас что случилось! Я знаю о драке, все целы? Где вы были весь день, я не знал, что и думать!

Марк оглянулся в сторону своей двери, затем повернулся к Рену и нервно заговорил:
- Что случилось? Ничего особенного, просто пьяная толпа едва не растерзала Анариэль только потому, что она - эльфийка. Я простить себе не могу, что не кинулся следом за ней! И что свалился с усталостью, а не с мечом в руке, защищая её! Целы ли? Пожалуй, целы, за это надо её спасителя благодарить.
Он замолчал, пытаясь справиться со сбившимся дыханием, затем, уже спокойнее, снова глянул на Рена:
- Я пришёл в зал, как всегда, опоздав. Я всегда опаздываю! А она всегда рискует. А меня, как всегда, никогда нет поблизости. Говорю вам, я проклят! Таких совпадений не бывает. А потом мы целый вечер разбирались с трактирщиком, и теперь он очень зол. Сам виноват, сам попустил расправу. Ведь не должно быть так, чтобы человек или эльф едва жизнью не заплатил, всего лишь войдя в зал таверны.

Юноша выслушал речь блондина, попеременно то бледнея, то краснея, то бросая взгляд в комнату, где уже скрылась эльфийка. Как же, наверное, было страшно!
- Я тоже виноват, - негромко сказал Рен, воспользовавшись паузой. - Ругаю себя, что не пошел за ней, а ведь хотел! А вместо этого тоже свалился спать. Но, значит, все в порядке?
На словах о трактирщике глаза паренька сверкнули, нехорошо так, словно он тоже задумал какую-то месть. Но ничего не сказал вслух. Вдруг резко погрустнев и ссутулившись, он едва слышно произнес:
- Завтра мы должны уехать. На рассвете. А... вы не пытались связаться с моим учителем? Он ушел еще днем, когда узнал о драке - забежал на минуту и снова ушел. И с тех пор не возвращался...

- Мы просто сильно устали. Анариэль, я хочу, чтобы она отдохнула. Но она хотела поговорить со мной. Говорила, что очень виновата передо мной. Глупости. Уж кто виноват, так это я один! И я не знаю, что заставило её так вот уйти. - грустно отозвался Марк словам Рена после небольшой паузы. Ученик мага тоже хотел пойти следом за эльфийкой, значит... И попал бы в самую гущу расправы. Последствия могли бы быть непредсказуемые. Интересно, Рен владеет какой-нибудь боевой магией? Хотя... Стоило только представить себе эльфа, человека и мага, сражающихся бок о бок, окружённых плотным кольцом пьяных рассвирепевших селян, стало как-то нехорошо. Маги, их тоже не жалуют, боятся их, но прибегают к их помощи, если, скажем, нужно изгнать нечисть. И всё равно презирают, равно как и эльфов. Их растерзали бы вдвоём. А Рен и его учитель уже заслужили уважение Марка, и он не хотел бы, чтобы с ними случилось что-то плохое, особенно после того, через что ему самому пришлось пройти, - Я проснулся уже вечером, спускаюсь в зал, а там... Всё вдребезги, всё перевёрнуто, и даже высадили окно. Я могу себе представить, что там творилось. А я вообще ничего не слышал!
Марк со злостью ударил кулаком в ближайшую стену, затем посмотрел на Рена. Взгляд парня стал очень серьёзным, когда он услышал о том, что Лоран до сих пор не вернулся. Воображение, и так разгулявшееся после сегодняшних событий, ярко рисовало сцены расправы над Лораном, что его зажали в плотное кольцо, и... Стало очень страшно. И очень захотелось помочь Рену найти учителя.
- Я... хотел связаться с Лораном, даже хотел постучать к вам в комнату, когда искал Анариэль. - ответил Марк, не скрывая тревоги в голосе, - Думал, может, вы знаете, где она, или что она вернулась обратно. Я не решился тогда воспользоваться камнем, но он у меня с собой. Камень, он может помочь вам связаться с учителем? А... как я узнаю, что камень сработал? Он засветится или разогреется?
Марк не удержался от вопроса, уж очень всё магическое было интересно. Он выудил из-под одежды камень связи и с любопытством рассмотрел его, затем перевёл взгляд на Рена.

- Вот и я то же самое увидел, - печально подтвердил Рен. Он уже придумал расправу над виновными, но вовремя вспомнил, что относится к рыцарям Света - ну, почти относится - и опускаться до самосуда ему никак нельзя. И вообще осуждать кого-либо, даже если очень хочется и этот кто-либо явно неправ. Да и, как ни крути, тревога за мастера была все-таки больше. 
- Нет, не нагреется и не засветится, - юноша глянул на блондина с легким укором. - Просто позовите его мысленно, и, если получится, услышите в своей голове такой же мысленный ответ. Не бойтесь, ваши мысли останутся только вашими. А вам все равно нужно испытать силы - вполне возможно, мы больше не увидимся, и камень останется единственной связью.

- Ну ладно, попробую. - Марк с сомнением посмотрел на Рена, затем стянул камень на шнурке с шеи и сжал его в руке: так было удобнее, и закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться и выбросить все лишние мысли из головы. Было страшновато, ведь он сам не знал своих возможностей. Не свалиться бы... Так... Собрать неведомую энергию, которую принято называть магией, сосредоточить её в пальцах, которые сжимают камешек, направить магию на камень, и раскрыть своё сознание, развернуть его навстречу контакту с магом. Марк вызвал в памяти образ старшего мага, таким, каким он особенно запомнился Марку: тёмный высокий силуэт на фоне ярко освещённого окна, и попытался достучаться до сознания мага, до боли сжимая камень в пальцах. Он пытался, если такое вообще возможно, думать громко, настолько, насколько это вообще возможно. Удерживая образ магистра в своём сознании, Марк взывал к Лорану, говорил ему, что его отсутствие сильно тревожит Рена, что его ученик не может связаться с ним и потому они решили воспользоваться камнем связи. Так прошло несколько томительных минут, показавшимися Марку целой вечностью...
Голова резко вспыхнула болью, Марк отшатнулся к стене и прижался к ней, с ужасом глядя на Рена и едва не выронив камень.
- Я не знаю, он не отвечает. - выдохнул Марк, когда смог говорить, - Я даже не знаю, слышал ли он меня, и не игра ли это моего воображения, и я не знаю, есть ли у меня вообще доступ к магии! Голова болит, меня словно вышвырнули оттуда! Что это значит?

Лицо Рена, и без того мрачное, потемнело еще больше. Но напряженно наблюдал за собеседником и все происходящее совершенно ему не нравилось. Выкинуло? Это еще что такое, не хватает сил? Помнится, у него самого тоже получилось не с первого раза, но ему было проще...
- Дайте сюда, - мальчишка с нетерпением протянул руку и, когда камень лег на ладонь, крепко сжал пальцы. Отвечать на вопросы он не стал, рассудив, что сейчас не время для объяснений. Да и не знал толком, что сказать.
Остекленевший взгляд юного охотника уткнулся в стену. Представить себе образ учителя, позвать его - по имени, потому что так больше шансов достучаться. И услышать в ответ... тишину. Мрачную, вязкую и тяжелую, мысли тут же запутались в ней и увязли. Да что же это?.. Рен открыл глаза и уставился на Марка.
- Он не отвечает. Блокирует сигнал.
По спине пробежал предательский холодок. Неужели и правда что-то случилось? Или он мог потерять камень (вдруг шнурок оборвался?), не отвечать, опасаясь разоблачения, да мало ли что...
- Марк, - позвал от двери ровный и тихий голос, почти лишенный эмоций.
Рен обернулся и вздрогнул. Великая Волчица... Что сделали эти пьяницы с эльфийкой, если теперь она выглядит, словно неживая? Бледная, вялая, смотрит в сторону с безучастным видом. От того дивного света, что излучала она утром, не осталось и следа. Юноша с ужасом осмотрел ее, медленно перевел взгляд на Марка и покачал головой.
- Я поищу его сам, - тихо произнес он, отметив, что девушка вообще не отреагировала, хотя должна была услышать. - Ей вы нужнее. Сообщу, если что-нибудь выяснится.
Еще раз потрясенно глянув на эльфийку, он быстро, пока никто не успел остановить, сбежал по лестнице вниз, ежесекундно напоминая себе, что не имеет права мстить. Но руки сами собой сжимались в кулаки.

Девушка не сопротивлялась воле Марка. Сил уже ни на что не осталось, она не замечала даже, что происходит вокруг. Послушно села на кровать, привалившись сначала к стене - так было удобнее, но потом резко выпрямилась и застыла в неестественно ровной позе. Мрак в углах сузил пространство, дышать стало тяжело, как будто стены давили на попавшую в ловушку жертву. Единственным пятнышком света стал огонек свечи, на него и уставилась эльфийка. Очень хотелось лечь и закрыть глаза, но приходилось держаться, терпеливо ожидая подходящей минуты для разговора. Начинать первой было страшно, поэтому она ждала, пока Марк произнесет хоть что-нибудь. Дождалась...
Анари нервно усмехнулась в ответ на слова спутника, быстро глянула на него и тут же отвела взгляд.
- Нет. Не говорите так. Люди... вы пугаете меня, если честно, особенно после того, что я видела. Я не понимаю вас, не знаю, чем вы живете. Но вы такие, какие есть. И мне не место среди вас, к сожалению, я поняла это слишком поздно. Знаете, кто-то говорил мне, очень давно, будто первые люди произошли от обезьян, а эльфы - от деревьев и звезд. Как дриады. Может, так оно и есть? Вы хозяева мира, а мы всего лишь духи, окружающая среда... Но дело не этом, - Анари вновь посмотрела на собеседника, и на этот раз не отвела взгляд. - Я подвела вас. И не только вас.
Она снова отвернулась, уставившись на свечу. Желто-оранжевый огонек горел ровно, вытянувшись к потолку, точно скульптурный. Только время от времени стекавшие вниз, на подставку, капли воска да исходившее от пламени тепло говорили о том, что оно настоящее. Сердце отчего-то тоскливо сжалось, отчаянно захотелось живого тепла, а еще лучше - расплакаться у кого-нибудь на плече. Словно слезы могли вымыть всю ту черную обугленную пустоту, поселившуюся внутри. А может, и могли бы. Но Анариэль только изо всех сил сжала кулаки, не обращая внимания на смявшуюся ткань покрывала. Она не смела даже смотреть на Марка, не то что подойти к нему в поисках защиты!
Быстро поморгав, прогоняя слезы, эльфийка снова заговорила, негромко и почти без эмоций.
- Наверное, это очень глупо выглядит со стороны, когда наивная девица бросается в чужой, незнакомый ей мир только из-за каких-то там снов. Теперь я понимаю вашу реакцию тогда, в лесу. Очень странно, что я не помню этих снов, лишь размытые образы и стойкое ощущение, что мне намекают на что-то. Не знаю, что мы искали в прошлом... и было ли это что-то. Но знаю, что нас связывало.
Быстрый взгляд на юношу, не поднявшийся, впрочем, до лица. Девушка еще больше побледнела, и в пламени свечи ее кожа выглядела восковой. Где взять столько сил, чтобы заставить себя произнести самое страшное? Но и молчать уже нельзя...
- Наверное, ваша магия действует на меня сильнее. Когда утром Лоран помогал вам увидеть прошлое, у меня тоже... было видение. Я не видела этого в снах, но теперь точно знаю, что это было, и... - она замялась на секунду, не зная, как объяснить свои ощущения на чужом языке. - Простите, мне сложно подобрать слова. Я видела, как мы познакомились. Мы были врагами. Вы... Вы были моим пленником, и еще один человек, кажется... лекарь. Вас арестовали за то, что вы, смертные, нарушили нашу границу, даже не подозревая об этом, - и снова взгляд в глаза, отчаянный и решительный взгляд существа, решившегося на последний шаг. - А теперь скажите, что я чем-то отличаюсь от толпы, напавшей на меня.
Это было произнесено совершенно ровным безжизненным голосом, с абсолютной уверенностью в правоте. Да. Она ничем не отличается. Даже хуже.
- Но лекарь не был тем человеком, которого вы ищете. Его не было с нами. И я боюсь, что это я... погубила его. Вы ненавидели меня.
До сих пор Анариэль выдерживала взгляд собеседника, но после этих слов отвернулась совсем, тупо уставившись в противоположную сторону. Ее даже не трясло, и сердце билось поразительно ровно. Не было никаких чувств. Совсем. И абсолютно все равно, как отреагирует юноша - сразу же вытащит клинок и избавится от врага, или просто потребует, чтобы она убиралась. И то, и другое будет равносильно. Она даже не стала договаривать, что именно из-за этого видения ушла из комнаты, что эта неискупленная вина вела ее, но она оказалась слишком слабой, и причинила еще больше вреда вместо того, чтобы все исправить. Зачем? Он и так все поймет. А ей уже все равно.